Он знает город и район как свои пять пальцев. Объедет любую пробку, выберет короткий маршрут, без помощи навигатора быстро найдет нужный адрес. Водитель машины скорой помощи Анатолий Маслеев на протяжении 24 лет крепко и уверенно держит руль служебного автомобиля. Сегодня это «Форд», машина экстренной медицинской помощи. Иначе нельзя, ведь зачастую на кону  человеческая жизнь. О том, каково жить и работать с такой мыслью, он рассказал корреспонденту газеты «Сегодня» Елене Гладышевой накануне Дня автомобилиста, который отмечается каждое четвертое воскресенье октября.

 

«Глаза - во, и руки трясутся»

 

- Когда едешь с ним на вызов, - говорит заведующий отделением скорой помощи Белогорской больницы Сергей Олексик, - повороты, пробки для него не проблема - обходит их спокойно, уверенно. Ситуацию на дороге просчитывает, ты даже вздохнуть не успеешь. И ты едешь спокойный, уверенный, что все будет в дороге хорошо. Больше сотни по городу - для него не проблема, когда вызов экстренный. Да и отношение к автомобилю, на котором работает, как к любимой женщине. Обихаживает так, что и через 20 лет будет как новенькая. А если старый автомобиль к нему в руки попадал, из тех, что на ладан дышат, давал им вторую жизнь…

 

Анатолий Маслеев в ответ лишь плечами пожимает. Для него это - обычно, буднично.

 

- А быть водителем «скорой» - это выбор или так сложилось?», - спрашиваю его. Выясняется - отец всю жизнь работал водителем, вот он фактически и вырос у него на руках за баранкой.

 

- Потом была армия, - рассказывает он, - после службы звали и в милицию, и на плавбазу. Была даже мысль получить профессию сварщика или токаря - раньше они престижными считались. Но отец привел в автоколонну. Под забором предприятия стоял разобранный автомобиль, который мне и «вручили». Я его отчистил, привел в порядок, установил новую будку и стал возить по городу и району почту. Так и отработал там 11 лет. А потом брат, который работал на станции скорой помощи, предложил перейти к ним. Говорит: есть место, договорюсь, если хочешь. А как не хотеть, раньше ведь сюда так просто не устроишься. Зарплата была достойная за счет ночных дежурств, экстренных вызовов, да и отношение к «скорой» было уважительное.

 

- А свое первое дежурство помните?

 

- А то как же. Меня взяли с испытательным сроком в три месяца. 19 декабря дали «Волгу», вроде той, что стоит сегодня на постаменте в качестве памятника на территории больницы, только поновее, возить экстренных, к примеру, рожениц с детьми в Благовещенск. Первый день - первый выезд рано утром из роддома. В кабине рядом врач с новорожденными, в салоне роженицы: одна на носилках, двое на сидушках с детьми. И вот еду, а врач: быстрее, дети задыхаются! У меня глаза вот такие, руки трясутся, несусь, выжимая все из машины - дети на глазах умирают. А врач бьется, откачивая их - кислородные подушки то одному, то другому… Приезжаем в детское отделение, их медики принимают, а я выхожу из машины - весь мокрый, всего еще потряхивает. Летом как-то ладно, но еще машину чувствовать надо. «Волга» обочину боится, если зацепить - все, улетишь. А при скорости 140-150, если машина полная женщин и детей, а на улице мороз и гололед - напряжение такое, что воздух звенит. А когда назад едешь, уже немного расслабляешься - успели, довезли. И на следующее утро, часов в пять-шесть, вновь полетел. И так изо дня в день…

О новых машинах только мечтали

 

- О Вашем отношении к автомобилям, на которых работаете, ходят легенды…

 

- Да какие там легенды, - отмахивается он.

 

Объясняет:

 

- Просто не понимаю я тех водителей, что свою машину не берегут. И не люблю менять автомобили. Когда 1 апреля, спустя три месяца после начала работы, предложили пойти на «скорую», согласился с условием, что машину никому передавать не буду, чтобы потом не восстанавливать. Мне тогда повидавшего многое «рафик» дали. Восстановил его, отчистил, отмыл, потом печку дополнительно поставил, все дыры законопатил. Я ведь когда первого пациента в Благовещенск привез, то он по пояс в снежном сугробе был, так со всех дыр на него дуло. В общем, восстановил машину. Благо, с запчастями тогда проблем не возникало, что нужно, сразу выдавалось. Хотя у нее вид еще тот был: в Благовещенск приезжаешь, а там у встречающих глаза округляются - как вы на этих «дровах» ездите? В областном ведь центре машины каждый год обновлялись, нам же только мечтать оставалось...

 

О том, на каких автомобилях приходилось ездить врачам «скорой», помнит и Сергей Олексик.

 

- Я когда после практики в областной клинике приехал в Белогорск и впервые сел в местный медтранспорт, - рассказывает он, - через несколько километров со мной чуть ли не истерика случилась. Требовал остановить «эту колымагу», которая, как мне казалось, на ходу разваливалась. Все бренчало, стучало. Но апофеозом была дырка в салоне в полу - видно было, как земля под тобой мелькает... Что и говорить, поездка на старых машинах иногда тогда была еще тем испытанием. Помню, женщину с ребенком повезли в Благовещенск. Я ребенка у нее взял к себе в салон, чтобы не замерз. А ей говорю: садитесь между нами на капот. Она отказалась, мол, тепло одета. Продержалась недолго, до Томичей…

 

- Да, были машины в таком состоянии, что когда фельдшер в салон садится, ногу ставит на пол, а она проваливается, застревает, - кивает Анатолий Геннадьевич. - Приезжаешь, вырезаешь заплатку, ставишь. И дальше ездишь. Знали, что машина все равно привезет.

 

За машину обидно…

 

Потом у Анатолия Маслеева были другие автомобили. А в июне этого года парк отделения скорой помощи Белогорской больницы пополнился новым реанимационным автомобилем класса «С». Желтый реанимобиль марки Ford вышел в свой первый рейс 17 июня. Машину доверили именно ему.

 

Прошу поделиться впечатлениями и ощущениями.

 

- Ну, конечно, когда садишься, чувствуется - машина удобная, красивая, - говорит. И смеется, рассказывая про отношения с «Фордом»: - А еще очень умная (с бортовым компьютером). Недавно было - еду, смотрю, снежинка на панели засветилась. Залез в интернет искать причину. Выяснил: температура меньше 4 градусов, возможно похолодание, гололед, и что никуда лезть не надо, лампочки там выдергивать, крутить что-то. Или вот, масло поменял. А потом лампочка загорелась: «поменяй масло». Говорю ей: да я уже поменял! Полез, посмотрел, проверил - все нормально, в общем, «договорились».

 

Как говорит Анатолий Геннадьевич, от того, как будет работать автомобиль, зависит от водителей, от их отношения к нему. «Машину нужно чувствовать, - говорит. - В городе есть улицы, по которым легко к дому не проедешь, деревья плотно и низко растут - ветвями можно легко оцарапать. Услышишь, бывает, скрежет - и сердце кровью обливается… Обидно было, когда в первые дни работы из Благовещенска ехал и камень «прилетел» в лобовое. Пришлось побыстрее, чтобы скол не расползся сеткой, заделывать.

 

«Скорая» - это иное

 

- Анатолий Геннадьевич, а быть водителей машины скорой помощи - это другое?

 

- Конечно. Когда я сюда пришел, сравнил быстро. Раньше ездил по городским адресатам, деревням района, развозил почту. Весь день спокойно в дороге. А здесь в первые дни прямо плакать хотелось: сидишь на месте с рацией, как привязанный, никуда не уйди. А потом резко срываешься на экстренный вызов. Кроме того, когда новенький приходит, к нему начинают присматриваться, проверяют. К примеру, хорошо ли ты знаешь город. И как реагируешь на происходящее. Поступает вызов - маячки включаешь, глаза навыкат, летишь по городу, сжимая баранку до побеления костяшек пальцев, чтобы кого-нибудь по пути не зацепить. Прилетаешь, смотришь, а там ноги отрезанные отдельно от тела лежат, кровь везде. Что, как, да если еще мороз под 30 градусов. Эмоции в сторону - хватаешь носилки, несешь, помогаешь.

 

Я за годы работы на «скорой» многого насмотрелся - и ножевые, и отрезанные конечности, и внезапные роды… Главная задача - не дрогнуть. И тогда тебе начинают доверять, что провезешь, привезешь, вывезешь.

 

Да, многие думают, что водитель «скорой» - это просто. Но красной дорожки здесь ждать не приходится. Это раньше были престиж, уважение, в том числе машине «скорой». Теперь перестали пропускать. Последний случай: пять часов утра. Срочный вызов, маячки, сирена. Несемся по дороге, а впереди ползет легковушка. И ни в какую не уступает дорогу. Кое-как проскочил ее. Приехали к реанимации, выгружаем пациента, а тут подъезжает эта машина. Водитель - женщина, ко мне с претензиями: вы мне зеркало снесли, мол, я вас не видела и не слышала. При этом на моей машине никаких повреждений. И много таких случаев, когда не пропускают, когда наглеют.

 

Другой случай. Несемся вниз по улице Чехова, все остановились, пропускают нас, впереди - зеленый свет светофора. А у меня ощущение, что что-то не так. И на перекрестке резко дал по тормозам. В ту же секунду «КамАЗ» мимо пронесся, не останавливаясь. Медик рядом - в шоке. Если бы не притормозил, смяли бы нас в лепешку…

 

И помощь, и защита

 

А иногда водителю «скорой» оберегать приходится и самих врачей.

 

- Бригада уходит на вызов, а ты сидишь и думаешь, что так долго, может, что случилось, - говорит Анатолий Маслеев. - Особенно, если темно, если район опасный, сели дом на притон смахивает. Выходишь из машины, прихватываешь с собой монтировку... Всякое ведь случается - и в заложники брали медиков, и нападали, и убить грозились. Вот ты и идешь узнавать, все ли нормально.

 

Или помогаешь донести больного на носилках. А иначе как? Если в спецбригаде врач или фельдшер женщины, то им не под силу тягать пациентов. Да и не могу сидеть, не двигаясь, мол, несите сами, это в мои обязанности не входит. По документам положено организовать родственников, чтобы помогли вынести, загрузить больного в машину. А если нет их? Естественно, в кабине не сижу, помогаю. Но тут другая проблема: машину не бросишь - ее надо закрыть, в ней ведь дорогое оборудование. А когда больного вынесешь - надо открыть. Так драгоценное время и теряется…

 

Кстати, случалось, «скорые» белогорской больницы оставались без аппаратуры. Правда, давно это было. Анатолий Геннадьевич вспоминает: когда территория лечебного учреждения не была огорожена, какой-то наркоман пробрался в гараж и изо всех машин аптечки стащил. Нашли их выпотрошенными за углом поликлиники.

 

Или другой случай. Врач приезжает с очередного вызова, привозит переносной дыхательный аппарат, который пропал некоторое время назад.

 

- Спрашиваем - где его нашел? Выяснилось, что на вызове у деда-астматика, к которому бичи приходили, предложили купить, - вспоминает водитель «скорой». - Наш медик долго разбираться не стал - видит, номер больничный, забрал. Дед даже слова не сказал...

 

«Скорая» - не такси

 

В общем, в жизни водителя «скорой» многое происходило. Спрашиваю: не думали сменить работу?

 

- Да я не любитель менять места, бегать, искать получше, - говорит он. - За эти годы я действительно многое повидал. Но мне нравится помогать людям, и очень люблю свою работу. А то, что тяжело, так это всем тяжело. Не представляю, что буду делать, если уйду. Привык к маячкам, сирене, к жизни на подъеме с ее экстренными вызовами, неожиданностями на дороге. Когда дома нахожусь, стоит услышать звук сирены, всегда выглядываю в окно или выхожу на балкон, смотрю, кто и куда из наших едет.

 

Хотя сегодня работа иная стал. Раньше спецбригада - это только ножевые, ДТП, сердечники. А сейчас - на все. В том числе и к пьяным на улице. И пока мы с ним возимся, где-то кому-то действительно требуется экстренная помощь. Медвытрезвителей не стало и полиция с такими гражданами связываться не хочет. Когда их в отдел доставляешь, порой отказываются принимать. Мол, везите обратно. В итоге к нам такие личности как к такси относятся: а вы довезите меня, у меня денег нет. Многие думают, что мы просто так катаемся…

 

Наш разговор прерывает телефонный звонок.

 

- Все, вызов, - говорит Анатолий Геннадьевич, прощаясь. - Мне пора…

 

И прежде чем перешагнуть порог кабинета, говорит напоследок:

 

- Все профессии важны, все профессии нужны, как говорится. Так что не вижу ничего исключительного в своей работе.

 

Возможно. Только разве что успеть обогнать смерть...

Елена Гладышева