В один из февральских дней председатель общественного совета при белогорской полиции Людмила Степанова посетила содержащихся в белогорском следственном изоляторе временного содержания арестантов. Она была не одна - её сопровождали пятеро сотрудников следственного изолятора и корреспондент газеты «Сегодня» Елена Гладышева, которая рассчитывала услышать немного больше, чем услышала.

 

Общественный совет при полиции в начале этого года обновился. И увеличился в своем составе - с восьми до одиннадцати человек. Каждый представляет определённую прослойку городского сообщества - от спортсменов до духовенства, от журналистов до предпринимателей. А вот председатель остался неизменным - Людмила Фёдоровна Степанова продолжила корректировать деятельность совета и составлять планы встреч, дежурств и совещаний. Первый раз все собрались в январе в кабинете начальника отдела белогорской полиции Давида Авидзба. Получили на руки удостоверения, определились, кто в какой комиссии будет работать, пообщались, выпили чай. Белогорск - город небольшой, особого представления друг другу не потребовалось.

 

Не прошло и двух недель, как Людмила Степанова позвонила, поинтересовалась: есть желание побывать в местном сизо, пообщаться с теми, кто там сейчас сидит? Желание было. Экскурсия по изолятору оказалась непродолжительной по времени. Тридцати минут хватило, чтобы понять - камера это не то место, где должен быть человек. Но человек, как известно, ко всему привыкает…

 

Три часа дня. Мы спускаемся со второго на первый этаж здания отдела полиции. Щёлкает сначала один замок, затем другой. Дважды железно лязгает сзади решетка. Не выйти, даже если очень захотеть. В «дежурке» со вздохом сдаю телефон и диктофон - никаких снимков, никаких записей. Стены коридора сизо выкрашены в нежно-голубой цвет. В ответ на немой вопрос Людмила Фёдоровна непринуждённо отвечает: какая была, в такую и покрасили.

 

Начальник сизо идет впереди. Нас как бы в полукольцо берут ещё четверо сотрудников. Или это просто кажется? На дверях первой камеры щёлкает замок. Сдвигается засов, поднимается вверх цепь, не дающая той распахиваться. Навстречу поворачиваются трое мужчин. Первой порог перешагивает Людмила Степанова.

 

- Ну, здравствуйте, мы к вам в гости...

 

Стены помещения уже не голубые, а мутно-зелёные. Потемневшая побелка. По одну сторону деревянный стол и лавка, нары с постельными принадлежностями и одеялами на четверых - по другую. Окно зарешечено, козырёк нависает так, что практически ничего и не видно, кроме верхней части забора с колючей проволокой.

 

Мужчины с интересом смотрят на нас.

 

- Мы из общественного совета, пришли посмотреть, как вы здесь, есть ли какие просьбы и замечания, - говорит Людмила Фёдоровна. - Не обижают вас?

 

- Не, - следует ответ. - Всё нормально. Никаких жалоб.

 

Хотя, даже если и были, вряд ли сказали.

 

- Кормят хорошо?

 

- Нормально, - следует ответ. - Вот, можете посмотреть, - один из арестантов достает с полки железную миску. В ней остатки гарнира и котлета. - Жить можно. Не жалуемся.

 

- А за что здесь? - продолжает расспрашивать Людмила Фёдоровна.

 

- Да, так… - конфузятся мужчины. По-очереди называют статьи: 228 (наркотики), 115 (причинение лёгкого вреда здоровью) УК.

 

- Домой, наверное, хочется, надоело по камерам?

 

- А то,  - соглашаются те в ответ.

 

- У меня дома две дочери, пяти и семи лет, - делится один из мужчин. - Жена… Второй раз попадаю. Вернусь, начну новую жизнь.

 

- Дай-то бог, - одобряет Людмила Степанова. - А за что здесь?

 

- По 111-й часть 4 (умышленное причинение вреда здоровью, повлёкшее смерть потерпевшего). Дали девять лет. А здесь я на апелляции. Надеюсь, пересмотрят срок…

 

Желаем успехов. Прощаемся.

 

Следующая камера встречает сизым от сигаретного дыма воздухом. Трое мужчин оглядывают нас также внимательно, с любопытством. На вопросы о быте, питании отвечают сдержанно, поглядывая на сотрудников сизо - жалоб к содержанию нет, все нормально. Двое сидят за наркотики - сбыт, сбор, употребление. Самый молодой, парень лет 20-ти, признаётся - попался с наркотой. Впервые. Вот только при себе было столько, что потянет на срок до 10 лет. Потому на чудо не надеется. Третий ожидает решения суда по краже. Свободы лишаются не впервые. Поэтому чувствуют себя довольно спокойно, даже уверенно. Людмила Фёдоровна по-матерински журит, наставляет: жизнь одна, нельзя тратить её на подобное. Те в ответ лишь кивают: «Ну-у, да… наверное».

 

В следующей камере один сиделец. Мужчина за пятьдесят при нашем появлении закрывает книгу, откладывает в сторону. Людмила Степанова берет её в руки - советская классика.

 

- И как, интересно? - интересуется она.

 

Тот смущенно улыбается.

 

- Ну, есть моменты, которые задуматься заставляют…

 

На вопросы о камерном быте и обращении, хвалит сотрудников сизо: мол, и отношение человеческое, и еда нормальная, не ресторанная, но всё же. Делится: до этого побывал в сизо на западе страны, там кормили не понять чем. И уже оживлённо продолжает:

 

- Принесут миску, а там картофелина плавает с листом капусты. Баланда, в общем. А тут и первое, и второе, и даже компот. Не, конечно, бывает всякое, но нареканий в целом нету. Вот только душновато немного, вентиляцию бы включить.

 

На вопрос, как оказался здесь, машет рукой. Мол, сам дурак. Но когда выйдет, обязательно изменит жизнь. Годов-то уже немало, пора…

 

- Они все так говорят, - вздыхает Людмила Степанова, когда за нами захлопывается дверь. - Но мало кто меняется…

 

Камера, где сидят женщины, ничем не отличается от прочих. Ну, разве что воздух был более влажный - одна из арестанток только что закончила стирку.

 

Хозяйки окидывают нас взглядом с ног до головы. Одна встаёт возле окна, скрещивает руки, прищуривается. Вторая, самая молодая, отходит к умывальнику. Третья садится на кровать, пожимая плечами. Людмила Фёдоровна здоровается, интересуется, как дела, как отношение, на что жалуются.

 

- Если есть какие-то просьбы, озвучивайте, - говорит она. - Постараемся выполнить.

 

Просьб нет. Но вот несогласие есть. Женщина у окна возмущается: мол, судят, как настоящую преступницу за невыплату алиментов. Девять лет дали. Теперь, вот, обжалует.

 

- А детей у тебя сколько? - интересуется Людмила Степанова.

 

- Двое. Четырёх и 11 лет.

 

- Двое... Так ты же мать, должна думать о них, заботиться.

 

Та не соглашается, мол, не было у неё такой возможности - ни работы нормальной, ни мужика, чтобы помогал.

 

- А вы как здесь оказались? - обращаемся к брюнетке, что сидит на нарах. Она скрещивает ноги.

 

- За хищение, - следует ответ.

 

- И много похитили?

 

- Триста миллионов…

 

- Ого, - восклицает Людмила Фёдоровна. - Ну, зато ни в чем себе, наверное, не отказывали…

 

Та в ответ улыбается, задумчиво смотрит в сторону. Возле красивых тёмных глаз собираются лёгкие морщинки. Пожимает плечами.

 

- Ну, а вы, юная особа, за что тут?

 

Самая молодая арестантка от ответа уходит. Мол, если надо, у сотрудников сизо узнаете.

 

- Ну ладно, - миролюбиво реагирует председатель общественного совета. И на прощание желает: - Берегите себя...

 

Бряцает дверь следующей камеры. На нарах - двое. Один спит, укутавшись то ли в куртку, то ли в пуховик, отвернувшись к стенке. Второй - молодой мужчина - встречает с Библией в руках.

 

- Этого трогать, будить не будем, - заглянув в лицо спящему, говорит начальник сизо.

 

Выясняется - задержали его буквально накануне, был пьяным в стельку.  Статья, по которой ему придётся отвечать, очень серьёзная - насильственные действия по отношению к несовершеннолетней. В подробности углубляться никто не стал. Но посмотрев на лица сотрудников сизо, понимаешь - такие «кадры» вызывают лишь отвращение.

 

Сосед по камере оказался более «цивилизованным» - арестован за кражу.

 

- А это у тебя что случилось? - интересуется Людмила Степанова, - кивая на его руки, красные, покрытые шелушащейся кожей.

 

- Экзема, - смущается он.

 

- Так надо лечить, мазать! Мазь принесли тебе? - говорит обеспокоенно общественница и смотрит на сотрудников сизо.

 

- Да мне уже мазь передали, - успокаивает арестант.

 

- А жалобы есть? В остальном всё хорошо?

 

- Нормально, - кивает молодой мужчина и вздыхает: - Жить можно…

 

Здесь же в камерах сизо содержатся и те, кто попался на «административке» - шатался пьяным по городу, дебоширил, сел пьяным за руль, - в ожидании решения мирового суда. Или отбывая срок за совершённое на казённых харчах.

В день посещения изолятора под арестом находились шестеро. Пятеро - за пьяное вождение, шестой - за несвоевременную оплату штрафа.

 

- Восемь суток за каких-то 500 рублей! - возмущается «штрафник».

 

Людмила Степанова замечает, что сумма, действительно, небольшая, но можно было и не доводить до суда.

 

- Да я собирался, - оправдывается тот, - но не успел, «повязали»…

 

- Меня тоже практически не за что взяли, - сокрушается парень лет 20-ти.

 

Рассказывает: сам он сирота, но есть старший брат. Поздно вечером тому надо было ехать на вокзал. Туда машину вёл брат, а обратно он. До этого выпил всего 0,5…

 

- В смысле, всего 0,5? Водки, что ли?

 

- Не, пива, - машет он головой, - я адекватный водитель, понимаю всё...

 

Но, видать, не всё. Теперь камера стала домом родным ему на 10 суток. Ну и плюс крупный штраф, который предстоит заплатить.

 

Его сокамерник возрастом постарше признаётся: виноват сам, принял перед поездкой запрещённое при вождении лекарство. Когда сотрудники ГАИ остановили, скрывать не стал, сразу признался. Теперь вот, книжки читает здесь, а не дома. Книги остаётся читать еще одному нарушителю правил ПДД. Вот только решение суд ещё не вынес - так как за руль сел пьяным повторно, то и ответственность куда серьёзнее. Уголовная, а не административная…

 

На вопрос, если ли жалобы, пожелания, мужчины отрицательно мотают головами. Живут по распорядку, едят нормально. На прощание улыбаются - мол, приятно было пообщаться.

 

За нами лязгает замок на двери последней камеры. По пути на пост заглядываем в бытовые помещения и в душевую - замечаний нет. На посту забираю диктофон и телефон. Прощаемся с сотрудниками изолятора.

 

- А что на счёт исправления? - спрашиваю у председателя общественного совета, оказываясь на улице. - Как думаете, исправятся, верите им?

 

Она секунду молчит.

 

- Большинство возвращается сюда, - следует ответ. - Как бы сильно они ни улыбались в нашем присутствии, чтобы бы не обещали, меняются немногие. Просто привыкают к такой жизни. Это в первый раз - шок. А во второй и последующий уже привыкают…

 

Но лучше бы не привыкали.