Роман Атрошенко - доброволец Вооружённых сил России, на фронте находился осенью 2022-го. О превратностях службы, причинах, побудивших его отправиться в зону проведения спецоперации, и о новой жизни после он рассказал в беседе корреспонденту газеты «Сегодня» Елене Гладышевой.

 

- Роман, кем Вы работали до того, как отправились на фронт? У Вас есть военная подготовка?

 

- В армии служил в артиллерии, потом на гражданке в основном подрабатывал в охране. Разные были времена, разная была и работа. Одно время даже в одном из кафе вышибалой был - тяжёлая «должность», бандитов в 90-е годы хватало. В конце концов устроился в котельную полка связи кочегаром. Работал, было всё нормально. А потом наступил 2022-й. Когда объявили частичную мобилизацию, принял решение - не оставаться в стороне.

 

- Вы пошли без повестки?

 

- Сам. И если что решил, остановить меня невозможно. Супруга приняла моё решение. К этому времени мы прожили 14 лет не расписываясь. И я принял второе решение: мало ли что со мной может случиться. Приехали в загс и в тот же день нас расписали. Без лишних вопросов.

 

У меня, к слову, как раз предельный возраст был - три месяца до 50-летия оставалось. Меня ещё тогда спросили: вы в курсе, что сразу поедете на Украину? «Ну, да, не дурак», - ответил.

 

- Почему всё-таки пошли на СВО?

 

- А я по-другому не мог. У меня брат там воюет, два племянника. И сын от первого брака. Он до этого воевал в Сирии. А потом оказался на Украине. Вот меня и цепануло - а что я здесь делаю?

 

На «передке» пробыл почти месяц, почти месяц боёв без остановки. Потом ранение и госпитализация. Так закончилась для меня война. До конца жизни хватит воспоминаний.

 

- Расскажете, когда и как Вас ранило?

 

- Дело было на Херсонском направлении, на окраине одного из сёл. Нас было 115 человек против превышающего количества противника. В основном, поляков. Но мы стояли. И достойно били в ответ. Выбора не было - нас всё время пытались окружить, чтобы взять в плен. Мой отряд назывался «Шторм». Я прикрывал своих, чтобы не обошли. Пристрелялся так, что противник понимал, что не может обойти. И им нужно было меня убрать. После первого взрыва сзади меня отбросило спиной, прямо на тополь. Почувствовал, что спину обожгло, сразу подумал, что пробило бронежилет. Пощупал по бокам, да нет, вроде норм. Противнику, чтобы попасть в меня, нужно было бить навесом, что было нелегко - я был окружён зданиями и деревьями. Пытались обойти по полю с высокой травой. В этот момент слышу сзади: «Старшина, ты?». Оборачиваюсь, а там друг мой. Раненный, лежит прямо на простреле. Я подбежал, стал его тащить. Потом мне на помощь товарищи подбежали. В общем, вынесли парня из-под огня. Тут мне один говорит: старшина, я видел, как в тебя пули летели. «Как ты мог видеть?» - не верю ему. Слышать-то я слышал свист, но ни разу не задело. А тот настаивает: да нет, видел, как в замедленном кино.

 

Мне некогда было разговаривать, вернулся на позицию. Смотрю - окружают четверо. Сорвал гранату с разгрузки, размахнулся, а их уже след простыл. Тогда взял немного в сторону и швырнул. Попал…

 

В этот момент второй «прилёт». И опять спину цепляет. Почти потерял сознание, полностью пришёл в себя в блиндаже, ног как будто нет, не чувствую. Посмотрел: да нет, на месте. Через силу встал. Тут приказ: отходим! Начали отходить из села. Там заборы невысокие, но перешагнуть не могу, ноги не держат. При этом два автомата на мне, один из них польский, трофейный, прихватил с собой после взрыва. Тут прилетает третья мина и прямо под ноги. Ударом взрывной волны меня перебрасывает через забор. С помощью подоспевших ребят добрался до места. Командир мне: живой? Живой, а что? Он - так вроде тебя там привалило взрывом… Да нет, все нормально... В этот момент прилетает очередной снаряд: мне по каске от соседнего дома кирпичом - бам! На пятую точку сел со всего маха, но зато ноги сразу почувствовал…

 

- Помните, кто Вам помогал?

 

- Конечно. У меня позывной «Атроха» был. А так как я был старше всех, то парни меня либо «старый», либо «старшина» звали, от звания. Так вот, в тот момент ко мне парень Дима из Биробиджана подбежал: «Старый», давай, помогу». Он худенький, маленький. Я ему: «Дима, отходи, брось меня». Но тут второй, тувинец, подбегает. Прямо с пулемётом. Вдвоем меня и дотащили. Тут тувинец: «Старый», давай хоть бронежилет снимем». Отстёгивает его, бронник падает к ногам, смотрю на него и глазам своим не верю: он весь в лохмотья. Первая мысль: что со спиной? Оказалось, нормально. Только вся в синяках была.

 

- В общей сложности в Вас попало четыре раза…

 

- Получается, что так.

 

- Страшно было?

 

- Когда в бою - об этом не думаешь. Особенно молодые ребята - в некоторых словно какой-то чёрт в эти мгновения вселяется.

 

- О чём Вы?

 

- Пацан лет 19-ти забегает в блиндаж, смеётся. Спрашиваю: что смешного? Да, вот, стрелял так, что у меня «дульник» (дуло оружия) расплавился. Дайте новый автомат. Дали. Через полчаса опять прибегает: дайте другой. А что с тем? Пока стрелял, перебегал с позиции на позицию, споткнулся, упал и ствол согнул…

 

Я, когда добровольцем записывался, думал, что буду помогать молодым пацанам, неопытным по факту мальчишкам. У меня и жизненный, и военный опыт есть. Есть чувство самосохранения. Кому-то помог, кто-то услышал мои наставления, понял. Но в большинстве они, молодые, бесбашенные. И более жестокие - смерти не боятся, либо не понимают. А может, злятся на возможность умереть.

 

Страх пришёл ко мне дня через три. Когда вспоминал, что и как было. Как пробежал рядом с миной. Как едва не наступил на «лепесток» - словно ангел-хранитель дёрнул за плечо, увидел боковым зрением и перешагнул его в воздухе…

 

- Что помогало от страха?

 

- Вера и юмор. Верили, что с нами бог и много шутили. Без шутки на передовой никак. Помню, нужно было наладить контакт с населением, вычислить наводчиков. Я немного по-хохлятски бачить могу. У меня спрашивают: кого с собой возьмёшь? Я - Вову. А тот 100% якут. «Да его же сразу вычислят!» - а я в ответ: «Скажу, что пчёлы покусали…».

 

- После ранения куда Вас направили?

 

- Сначала попал в госпиталь в Мариуполе, затем - в Севастополь. Там врач, запомнил только его фамилию - Андреев, сразу сказал: повезло, но теперь спину берегите.

 

Оттуда во Владикавказ. Пожилая врач, всплеснув руками, запричитала: зачем вы пошли в армию, возраст-то уже не тот, чтобы воевать! Лечили тем, что было и запретили шевелиться. Потом вернули меня сюда, прошёл лечение в Белогорском военном госпитале, который известен далеко за пределами Белогорска благодаря профессионализму его врачей.

 

- Не думали вернуться за ленточку?

 

- Собирался. Не дали наши мужики, те, кто сейчас воюет за страну, за тех, кто здесь. А здесь из родни остались только женщины. И брат, и племянники сказали: ты один мужик у них остался, кто о них позаботится в случае чего? В общем, не пустили. А супруга лишь выдохнула с облегчением…

 

- Что самое сложное после?

 

- Слышать, когда говорят, что вы «там» деньги зарабатываете. Во-первых, не все что-то заработали. Особенно те, кто ушёл первым. Во-вторых, попробуй сам, если считаешь, что там легко. Убить человека – это очень тяжело. Я знаю многих, кто решил сгоряча, не обдумав - завтра еду. А потом хватаются за голову и ноют. Таких, я знаю, обычно комиссовывают, потому что дорого обойдётся такой напарник в бою…

 

Но самое сложное было до. Перед отправкой есть правило - писать свою последнюю волю. Всем выдают конверты, бумагу. Кто-то не писал, пустой конверт оставлял…

 

- А Вы?

 

- Это неважно.

 

- Как к нашим ребятам относились местные?

 

- Люди приезжали к нам с детьми, просили: только не уходите. Очень боялись издевательств и расправ. Свои же потом и сдавали. Поэтому люди по возможности старались уехать. Как-то пришёл к нам в плен хохол сдаваться, голодный, ободранный, еле на ногах держался. Хорошо, говорит, что я до вас дошёл, иначе не выжил бы. Накормили, одели, отправили в штаб. И таких, ребята потом рассказывали, кто не хочет с нами воевать, было немало. Но больше всего, почему-то, жалко было скотину. До сих пор перед глазами картина: разбитая деревня, остовы сараев и домов – и посреди стоит корова с телёнком. Вокруг взрывы, а она отрешённо траву жуёт. А малыш рядом, ни на шаг не отходит…

 

- Как проходила реабилитация после ранения, как приходили в себя в обычной жизни?

 

- Сложно. По ночам на кровати подкидывало - взрывы слышал, разговаривал с кем-то… А потом 1 февраля уволился с прежнего места работы, пришёл в «Горэнерго». Прошёл комиссию, оформился обходчиком на котельную «Южная». Приняли без стажировки, как ветерана СВО. И оформили доплату к зарплате через центр занятости. Такое внимание, если честно, удивило. И коллектив понравился. Мужики серьёзные, ответственные, с понятием. Сейчас планирую отпуск - поеду к сослуживцу в гости. Его комиссовали после того, как я вытащил его из-под огня. Вспомним тех, кто остался там, за ленточкой…

 

От автора

 

Добавлю, что Роман Антрошенко, уроженец и житель Серышевского района, до сих пор так и не получил выплаты, за участие в боевых действиях, равно и как региональные выплаты которые положены ему, как ветерану СВО. До сих пор не выделили ему и земельный участок в Серышевском районе, в администрацию которого ветеран обратился с заявлением год назад. Доброволец, ушедший защищать свою страну вслед за сыном, не смог добиться внимания от районных чиновников. Почему в серышевской администрации отнеслись поверхностно к человеку, который был награждён медалью «За мужество», непонятно... В августе этого года о ситуации, в которой оказался ветеран боевых действий, стало известно зампрокурора Амурской области Олегу Лисенкову, принимавшего участие в региональном правовом форуме. Как рассказал Роман Антрошенко, ему теперь регулярно звонят из уполномоченных органов и сообщают о принимаемых мерах. Главное, чтобы в итоге ветерану было выплачено всё, что ему положено по закону.

Елена Гладышева